«Ждала Сталина. Отбеливала гимнастерку»

Нинель Докторова. Фото: Алина Ярхамова

Ветеран Великой Отечественной рассказала «Русской планете» о том, как работали в годы войны радиоразведчики

Алина Ярхамова

29 августа, 2014 15:07

9 мин

Нинель Иосифовна Докторова прошла почти всю войну — от Белорусского фронта до Рейхстага. Родилась она в Пскове в 1924 году, в те времена он входил в состав Ленинградской области. Война застала ее 17-летней девушкой, не успевшей даже окончить школу. Практически сразу после начала войны она попала в эвакуацию.

– Из Ленинграда моя сестра эвакуировала детский дом дошкольного возраста и нас прихватила заодно. Попали мы в Татарскую республику, в Набережные Челны. Теперь это большой город на Каме, а тогда была деревенька, малая, захудалая, но на ней была пристань. Когда пришел наш пароход, то со всех деревень приехали татары, старики. Нас развозили по деревням. Мы попали в село Нижнее Бишево Заинского района Татарской республики. Оттуда я и пошла в армию. Шел мне 17 год. Все время ходила в военкомат, хотела идти защищать Родину, но меня военком каждый раз отправлял обратно. В 42 году мне исполнилось 18, и мы с ним договорились: как только он получит заявку на призыв, то мы и поедем. Где-то в начале января 1943 года я была добровольно призвана в Советскую армию. По инициативе Сталина в Серпухове был создан отдельный женский запасной стрелковый полк, куда и я попала, правда, пробыла там очень недолго. Где-то в мае началась подготовка к Курской битве, и когда наши роты женского полка попали в этот район, то немцы их косили из пулеметов, как траву. Тогда было принято решение этот женский полк расформировать. Приехали из разных частей офицеры. Так как в те времена считалось, что 9 классов образования — это много, я попала в область разведки нашей армии, в главное разведуправдение, тогда оно называлось СМЕРШ. В числе других девочек из нашего полка мы попали в Горький, в школу радиоразведки, которая готовила специалистов для работы в армейских подразделениях по радиоперехавату немецких сообщений. Готовили нас скоростным методом. Для того чтобы получить такую профессию, в годы войны нам отпускали 5–6 месяцев и сразу отправляли на фронт. Потом уже, когда кончилась война, учиться надо было минимум три года. По окончании войны нас даже не отпустили домой, а сказали подготовить смену. Приехали молодые сержанты, лейтенанты, которые уже прошли огонь, воду и медные трубы, и мы их обучали.

После окончания обучения Нинель вместе с другими выпускниками отвезли в город Черемушки Московской области.

– Там с нами разговаривал представитель разведуправления. Знакомился с каждым. Мне был задан вопрос, где бы я хотела работать, имея такую специальность. Радистами мы были экстра-класса. И я ему заявила, что хочу за линию фронта, работать в разведке. Посмотрел он на меня: ростом невелика, лет мне не было и 19, и сказал: «А в детский сад ты не желаешь?» Разговор был закончен, но меня все равно отправили в радиодивизион особого назначения, который подчинялся непосредственно главному разведуправлению при Генеральном штабе Министерства обороны. Это был 1943 год, закончилась Сталинградская битва и наши войска уже опомнились от того, что немцы гнали их, как зайцев, аж до Москвы, это было время перелома и в настроении, и в успехах.

Дивизион радиоразведки Нинель Иосифовны передвигался вместе с войсками. Так она оказалась на Белорусском фронте, где и начала работать радистом-перехватчиком.

– В то время он назывался Центральным фронтом. Командовал им Рокоссовский. Там было несколько дивизионов, которые занимались радиоперехватом немецких сообщений. Работа, конечно, сложная. Нам нужно было быть специалистами более квалифицированными, чем немецкие. Как радист-перехватчик я должна была определить, насколько важной была сеть, по которой прошло сообщение, мелочь или крупное соединение, записать данные вражеского радиста и их самих уметь определять, знать по почерку работу каждого. Нужно было полностью записать радиограмму перехватом, для того чтобы передать в особый оперативный отдел, который занимался расшифровкой. Также я должна была дать команды на пеленгаторные пункты, их четыре, по частям света, для того чтобы точка пересечения вражеского сообщения и моего перехвата была зафиксирована. Потом можно было отследить нахождение этой радиостанции, откуда шел сигнал, а значит, и руководящего штаба, и дислокацию вооруженных сил, если, конечно, радиостанция имела такую значимость. Кроме того, когда мы определяли местоположение и все прочее, в нашу задачу входило включение другой специальной станции, которая заглушала сигнал вражеской. В моих руках был не только перехват, но вопрос срыва связи с другими мелкими подразделениями главной станции.

– Войска наступали, и мы вместе с ними. Через Мазурские болота, через Гомель, потом была Польша, с разными местечками, деревнями, городками, потом Варшава. После — наступление на Познань, на Лодзь. В марте 1945 мы подошли к границе Германии. Первым городом на нашем пути был Шверин. Одну ночь мы переночевали, вторая гвардейская танковая армия с нами была, с нашим дивизионом. Потом ребята заходили во все дома и говорили всем выйти на улицу. Запустили танки, и этот городок превратился в руины, вот такие мы были злые, ужасно злые. Потому что видели и лагеря смерти, и холод, и голод. В Белоруссии воду как пили: носовой паток или кусок тряпки на лужу положишь, и из нее пьешь, чтобы там жучки, букашки разные не попадали в рот.

К пригороду Берлина войска, в число которых входил радиодивизион Нинель Иосифовны, подошли 30 апреля 1945 года. Бои еще продолжались.

– У Берлина есть такой район, Карлсхорст, в котором заключался договор о капитуляции Германии. Немцы еще сопротивлялись страшно, это были последние дни до полной капитуляции. В Берлине встретились американцы, французы, англичане и русские. Говорили по-разному, якобы Гитлер покончил жизнь самоубийством, но очень многие в этом сомневались. Мне кажется, он улетел и где-то перебивался долгие годы, говорят, что в Латинской Америке, но найти его не смогли, а теперь его уже и нет. Хотя фашизм живет до сих пор.

После подписания акта о капитуляции Германии война закончилась, но домой Нинель Иосифовне возвращаться не пришлось.

– Конечно, хотелось сразу домой ехать, надо было учиться в десятом классе. Но вызвали в политотдел, сказали, что нужно подготовить смену. Это было в Берлине. Оттуда мы передислоцировались в Потсдам, где в июле проходила Потсдамская конференция. Я готовилась к встрече Сталина, для нас он был кумиром. Гимнастерку свою отбеливала. А нас заперли в казарме, и никакого Сталина мы не увидели. Сталин с Трумэном договорились, что они объявляют войну Японии, и нашему дивизиону был отдан приказ собирать пожитки, и из Германии отправляться на войну в Японию. Мы были в трансе, конечно: с войны на войну. Но делать нечего, антенны собрали и ждали, когда нам подадут состав на платформу, чтобы двигаться в Японию. Но американцы бросили две атомные бомбы, и Япония объявила капитуляцию. Война закончилась, и мы никуда не поехали. Я опять в политотдел, прошу, чтобы меня отпустили, но мне сказали: «Нет, приедет новое пополнение лейтенантское, подготовите и тогда поедете домой». Отпустили только в ноябре 1945 года.

После Победы обострился конфликт с Польшей, поэтому возвращаться домой Нинель Иосифовне пришлось в обход — через восточную Пруссию и Калининград в Санкт-Петербург.

– Поляки наши составы пускали под откос. Как раз тогда появилась такая поговорка: «Войско польско Берлин брало, русско войско помогало». Поляки себя вели безобразно, ненавидели и нас и немцев, но до какой-то степени я могу их оправдать. В 1939 году Гитлер взял половину Польши и присоединил к Германии, а Советский Союз 17 сентября 1939 года оккупировал вторую часть. Любить нас за это, конечно, было сложно, но тогда мы этого не понимали. Мы присоединили себе Прибалтику, Латвию, Литву, Эстонию, хапнули Молдавию и половину Румынии, забрали половину Польши и решили, что мы везде построим коммунизм. Но вот как получилось, немцы наши планы испортили и первыми напали на нас, и напали так, что наши войска без оглядки под самую Москву пришли, Курск был оккупирован тоже. Скоро будет 70 лет, как мы живем все без войны и это, конечно, слава нашей армии, потому что защищали страну, как могли, и голодные, и холодные, и не спали ночами. Война трудно давалась. Не дай Бог никому переживать такое, и дай Бог, чтобы наше молодое поколение жило в мире.

Свои медали Нинель Иосифовна иронично называет «мои блестяшки». «Блестяшками» увешана вся гимнастерка — знак «Отличный разведчик», медали за освобождение Берлина и Варшавы, знак главного разведуправления, медаль за боевые заслуги. После окончания войны Нинель Иосифовна поступила сначала в технический вуз, собираясь отучиться на радиотехника, но после второго курса ушла в другой институт получать гуманитарное образование. На последнем курсе вышла замуж за военного, и по назначению вместе с ним переехала в Курск, где устроилась работать сначала на Химфарм завод, а позже на Курскую биофабрику начальником отдела кадров. После почти шестидесяти лет трудового стажа ушла на пенсию, получив звание Ветерана труда.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе